1 / 25
2 / 25
Бастионы Лходзе, Эверест и Ама Даблам
3 / 25
Облачный Конгдэ Ри
4 / 25
Кангтэга и Тамсерку
5 / 25
Ама Даблам или Матерь Богов
6 / 25
Закатный Сфинкс-Кангтэга
7 / 25
Пирамиды
8 / 25
Вечер на Гокьё
9 / 25
Гармония
10 / 25
Кангтэга
11 / 25
Утро у Дингбоче
12 / 25
Облачный край
13 / 25
Гималайские матецеремонии
14 / 25
Ама Даблам
15 / 25
Мир тишины и белых облаков
16 / 25
У подножий Эвереста
17 / 25
Утренние Гималаи
18 / 25
на пути к Эвересту
19 / 25
Эверест и Нуптце
20 / 25
Матецеремония у Эвереста
21 / 25
Гималайские леса утром
22 / 25
Закатный Сонгор
23 / 25
Надвигающаяся буря
24 / 25
На вершинах
25 / 25
Осенняя Кангтэга



Просветление в пейзажах...

Зима в Крымских горах

00

 

Го Си о горах

нет ничего более Духовного, чем Любить Их,
ничего более Утончённого, чем Приникнуть к Ним,
ничего более Великого, чем Наполняться Ими, гуляя и без конца смотреть на Них:
Всё это превосходно укладывается и распределяется в Синь (Читте),
и тогда в полной отрешенности и свободе, в совершенной внутренней раскованности и темноте -

Всё, что ни есть, становится моей картиной...

становится Дхьяной...

 

И также как для Ван Вэя весь видимый мир природы, перенесенный в картину, содержал сокровенную тайну очищения и просветления человека, так для меня истинное искусство фотографии, как и любое другое должно быть направленно на это, и именно для этого оно должно быть, если это искусство. И тогда как у древних совершенномудрых людей Пути, людей Культуры - искусство сливается с садханой, становясь частью Йогической практики направленной на осуществление высочайшей цели - Освобождения.

Ван Вэй говорит о сокровенной тайне пейзажа, о той таинственной природе этого искусства, которая непостижимым образом воздействует на человека — о его тайной целенаправленности. И Ван Вэй говорит, что эта тайна заключается в обретении созерцающим пейзажную картину состояния самадхи (саньмэй). Этими словами о самадхи как цели и сути пейзажного искусства, Ван Вэй и заканчивает свой знаменитый трактат о Живописи как Пути Освобождения...

 

 

01 guardians of the moon

 Стражи Луны...

Из предрассветных созерцаний…
Когда первые отсветы восходящего где-то над морем солнца пали на заснеженные просторы Ай-Петринской яйлы,

и встретились, смешались с сиянием полной луны, горы вдруг преобразились,

ненадолго раскрываясь магическим пространством чудесных существ…

 

 

02 Faces

 Лики встречают рассвет...

Из рассветных созерцаний вершин Ай-Петри...

 

03

Неподвластная мгле...

После дневного снегопада, следующим утром с востока со стороны Ялты стала надвигаться новая буря,окутывая мглою побережье, леса и горы.

Всё потемнело словно перед ночью, но вдруг в надвигающейся темноте наверху появился просвет с сияющими в вышине зубцами горы Ай-Петри,

словно символ неподвластной любой мгле и тьме сияющей вершины человеческого духа и безмерной стойкости.

 

 

 

04

Вечер Ат-Баша...

Обретение Радости в горах…
Созерцая – уподобляешься Созерцаемому….
Это и называется обретение Радости, к которой ничего добпавить...

 

 

05

 Свидание с Чудом...

Морской рассвет на вершинах Крымских гор...

 

 

 

06

 Дерево-заря...

Дхьяна рассвета на вершине Ай-Ппетри...

 

 

 

07

 Открытость чувству Сокровенного...

 

 

08

 В коралловом лесу зимних гор...

 

 

09

 Замороженное мгновенье зимнего рассвета...

 

10

 Арка вьюг и метелей...

Предрассветье на обрывах Крымских гор...

 

 

 

11

 Каждый закат – это Сага,

В каждом безмерное чудо,

Вечно безмолвной поэмы…

 

 

 

12

Когда отправляешься к горам-водам дабы ими проникнуться,

появляются пейзажи за своими видимыми формами

веющие невидимым вдохновением...

 

 

13 Crimean Bastion

Бастионы перед бурей...

 

 

14 Fantaziya

Лунное предрассветье Ай-Петринской яйлы…
Вспоминая-переживая Фантазию Константина Бальмонта -



Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,
Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берез;
Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны приемлет
И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез.
Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,
В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,
Ни о чем не вспоминая, ничего не проклиная,
Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.

Чьи-то вздохи, чье-то пенье, чье-то скорбное моленье,
И тоска, и упоенье, — точно искрится звезда,
Точно светлый дождь струится, — и деревьям что-то мнится
То, что людям не приснится, никому и никогда.
Это мчатся духи ночи, это искрятся их очи,
В час глубокой полуночи мчатся духи через лес.
Что их мучит, что тревожит? Что, как червь, их тайно гложет?
Отчего их рой не может петь отрадный гимн небес?

Всё сильней звучит их пенье, всё слышнее в нем томленье,
Неустанного стремленья неизменная печаль, -
Точно их томит тревога, жажда веры, жажда бога,
Точно мук у них так много, точно им чего-то жаль.
А луна всё льет сиянье, и без муки, без страданья
Чуть трепещут очертанья вещих сказочных стволов;
Все они так сладко дремлют, безучастно стонам внемлют
И с спокойствием приемлют чары ясных, светлых снов.
1893 г.

 

1 / 25
Орхидеи в джунглях Шивапури
2 / 25
Оазис
3 / 25
Драгоценный лес
4 / 25
Среди рододендроновых светений
5 / 25
Бугенвилия
6 / 25
Орхидеи на яблоне
7 / 25
В елово-рододендроновом лесу
8 / 25
Горные пионы Таврики
9 / 25
Светоч крымских лесов
10 / 25
Подснежные тюльпаны гор Крыма
11 / 25
Подснежники в ледяном лесу
12 / 25
Подснежниковые оазисы
13 / 25
Утро первоцветов
14 / 25
Закатный светоцвет
15 / 25
Подснежниковые леса
16 / 25
Миндальное утро
17 / 25
Облачный полумесяц Табоче
18 / 25
В Гималайских дебрях
19 / 25
Рододендроновый водопад
20 / 25
Здесь цветы встречаются с облаками
21 / 25
Страна Рододендрония
22 / 25
Рододендроновые занавеси
23 / 25
Гималайский як
24 / 25
Горакх - гималайский ворон
25 / 25
Разнорог гималайский